Однополый консервативный брак

Легализация однополых партнерств не является ударом по институту семьи или по моральным устоям. Наоборот – гей-союзы помогают укрепить институт брака и защищают детей.


«Мы хотим видеть вас такими, какие вы есть», - рекламный плакат немецкой страховой компании AOK с изображением двух мужчин призывает гей-семьи заключать семейное медицинское страхование именно в этой компании, одной из крупнейших в Германии. Стильный седан Сhevrolet стоит между большим внедорожником и малолитражкой и обращается к ним: «Родители, я должен вам признаться – я с электромотором» - концерн General Motors обыгрывает в своей рекламе тему каминг-аута – заявления человека о своей гомосексуальности, и явно связывает это событие с позитивными эмоциями.

Однополые браки и однополые союзы уже прочно вошли в реальность стран за пределами России. Речь идет не только о Европе. Возможность заключения брака двумя мужчинами или двумя женщинами имеется в девяти странах Европы, а также во многих штатах США, в Канаде, Австралии, Новой Зеландии, ЮАР, и еще в шести странах Латинской Америки. Еще в пятнадцати странах мира однополые пары могут заключать гражданские партнерства – союзы, либо полностью, либо по большинству параметров приравненные к обычным гетеросексуальным бракам. Среди стран, разрешивших гей-браки, такие оплоты религиозности, как Испания, Португалия, Бразилия или Аргентина. В сверхрелигиозном Израиле, где во многих городах по субботам не ходит общественный транспорт, гей-браки хотя и не заключаются, но зато власти признают однополый брак своих граждан, заключенный за рубежом (та же процедура предусмотрена, например, для заключения светского брака гражданами Израиля).

«Нет никаких сомнений, что гей-браки или гражданские партнерства будут в ближайшее время легализованы во всех странах Евросоюза. Европейский суд по правам человека уже многократно высказывал свою поддержку правам гомосексуалов», - сказал «Эксперту» профессор Эрвин Хеберле, один из ведущих немецких исследователей сексуальности человека, долгие годы преподававший сексологию в Гумбольдтовском университете Берлина и почти двадцать лет возглавлявший сексологический архив Института Роберта Коха.

Победное шествие однополых союзов по миру – прямое следствие либерализации общественной жизни в самых разных странах. «Еще в 1973 году американская психиатрия перестала рассматривать гомосексуальность как заболевание. Так миллионы людей, считавшиеся больными, в один миг оказались здоровыми. Это самый массовый случай исцеления в мировой истории – странно, что за него не выдали нобелевку», - улыбается профессор Хеберле.

Современные научные исследования говорят о том, что гомосексуальность – это врожденное и не изменяемое свойство человека. По разным статистическим исследованиям, популяция гомосексуалов в любом обществе составляет от 2% до 7% (различный цифры оценок в первую очередь связаны с тем, насколько открыто респонденты отвечают даже на анонимные вопросы), и воспроизводится даже в самых гомофобных обществах, где геи вынуждены демонстрировать гетеросексуальное поведение и, например, заключать гетеросексуальные браки. «Сексуальную ориентацию человека невозможно изменить. Именно поэтому так называемая «конверсионная терапия», при которой гомосексуалам якобы помогают избавиться от гомосексуальности, не только бессмысленна, но и опасна. Поэтому она запрещена на Западе, и отвергается психиатрами», - резюмирует Эрвин Хеберле.

Собственно, именно мнимые успехи «конверсионной терапии» позволяли ряду исследователей некоторое время говорить о возможности смены ориентации. Между тем, речь шла не о смене ориентации, а о смене поведения. Так в закрытой мужской группе гетеросексуальный мужчина может начать демонстрировать гомосексуальное поведение, в том числе принуждая менее защищенных членов иерархии вступать в ним в гомосексуальные контакты. В свою очередь, гомосексуал, живущий в гомофобном обществе, может заставить себя вступить в брак с женщиной и даже родить с ней детей (именно это и происходит гораздо чаще в обычной жизни). При этом ни первый, ни второй не меняют ориентацию, а лишь демонстрируют некомфортное им самим поведение – стоит этим людям попасть в условия, где их ориентация может свободно реализовываться, как первый вернется к женщинам, а второй – к мужчинам.

За консервативный гей-брак

«Гомофобия часто вызвана незнанием. Сорок лет назад средний немец думал, что геев не бывает, или что их буквальное единицы – и потому поддерживал преследование геев. Лучшее средство от гомофобии – это открытое заявление о своей гомосексуальности. Когда люди видят, что геи – абсолютно так же выглядящие люди, и что геи есть во всех слоях общества, к ним начинают относиться по-другому. Разумеется, СМИ показывают часто самых ярко наряженных участников гей-фестиваля, потому что это просто красочная картинка, но простые зрители видят, что большинство участников выглядят как их обычные соседи, да собственно, ими и являются», - говорит «Эксперту» доктор теологии Давид Бергер.

Мы сидим с Давидом Бергером в кафе в берлинском районе Ноллендорфплатц – популярном среди геев еще с начала прошлого века. За соседними столиками сидят пары мужчин, пьют кофе, едят сэндвичи и разговаривают о том же, о чем говорят и разнополые пары: о планах на вечер, о поездке в супермаркет или о проблемах на работе. Улыбающийся, коротко стриженый Бергер показывает мне свой новый журнал Männer – политический глянец для геев. Отдельная подборка статей посвящена ситуации в России. «В Европе проснулась большая симпатии к России и русским, даже российскую делегацию на гей-фестивале обычные прохожие встречали аплодисментами», - поясняет Бергер.

Долгие годы Давид Бергер был одним из ведущих немецких и европейских католических теологов. Бергер издавал несколько официальных теологических журналов, был вице-президентом немецкого теологического Общества святого Фомы Аквинского, преподавал догматику, был уполномоченным папской конгрегации вероучения по проверке содержания двух журналов курии, являлся рыцарем польского католического ордена Девы Марии Ясногорской. Блестящая карьера теолога закончилась в 2010 году. После того, как теолог подверг критике ряд политических заявлений Папы римского, священноначалие обратило внимание на то, что несколько друзей Бергера по фейсбуку очень похожи на открытых геев. «Меня начали шантажировать моими же записями и комментариями», - вспоминает Давид Бергер. Через несколько недель звезда католической теологии сделал официальное заявление: да, я гей.

Я спрашиваю доктора Бергера, каково ему было много лет работать в такой гомофобной организации, как католическая церковь. «Когда ты внутри церкви, ты вытесняешь мысли о гомофобии из сознания, ты просто делаешь карьеру. Ты играешь по правилам системы. Кроме того, на твою гомосексуальность закрывают глаза, пока ты ее не афишируешь. Разумеется, регулярно приходится сталкиваться с гомофобными высказываниями – когда твои коллеги говорят при тебе, что, например, геев нужно снова отправлять в концлагеря. Но ты приучаешься этого не замечать», - вспоминает Бергер. Видимо, из-за того, что долгое время ему приходилось скрывать свои убеждения, сегодня главный редактор политического гей-глянца – активный борец за права однополых партнерств. Впрочем, теологическое прошлое нет-нет, да и проскакивает в разговоре.

«На самом деле, легализация однополых браков – это очень консервативная ценностая политика. Консервативная в настоящем смысле – то есть, ориентированная на моральные ценности», - говорит доктор Бергер. – «В Великобритании именно консервативное правительство провело законодательство о гей-браках. И это понятно. Как в любом браке, в гей-браке речь идет в первую очередь об ответственности за партнера. О совершенно консервативных ценностях любви, верности, уважения. Возможность заключения гей-брака или гражданского партнерства скрепляет отношения. Раньше общество упрекало геев в том, что геи-де помешаны на сексе, что их держит друг с другом только половой инстинкт, что они секс-машины. Но что должно было держать людей, если им нельзя было заключать союзы? Теперь, когда союзы можно заключать, очевидно: гей-пары так же верны друг другу, как и гетеросексуальные пары. Кроме того, наличие гей-браков выгодно и государству: например, если один из партнеров становится инвалидом, заболевает, то другой просто обязан ухаживать за ним. А раньше человек часто просто отправлялся в приют», - резюмирует Бергер.

«Аморально и общественно-опасно»

В истории отторжения однополых союзов как «противоестественных» нет ничего уникального. Еще совсем недавно с точно такой же аргументацией – как якобы противоречащие общественной морали, идущие против природы и подрывающие основы государства и общества – во многих западных странах прямо запрещались или подвергались общественному остракизму и другие союзы, которые сегодня воспринимаются как совершенно обыденные. Речь далеко не только о нацистской Германии, где «Закон о защите крови» от 1935 года запрещал заключение браков между немками и евреями, а также другими «неполноценными», а попытка заключения подобного брака за рубежом наказывалась каторгой.

В США вплоть до 1967 года в десятках штатов существовало законодательство, запрещавшее межрасовые браки. Речь шла не только о браках чернокожих и белых. В Юте, Калифорнии, Неваде и множестве других штатах браки с белыми было запрещено заключать также выходцам из Азии. В Мэрилэнде, например, были запрещены еще и браки между филиппинцами и чернокожими, а в Аризоне дополнительно было прописано, что детям, появившимся в результате смешения любых рас запрещено заключать любой брак.

Запрет межрасовых браков рассматривался консервативным населением США как совершенно естественная мера по предотвращению союзов, противных богу и природе. Лишь в 1967 году в результате судебного процесса, известного под названием «Лавинг против штата Вирджиния» Верховный суд США признал право белого мужчины и черной женщины заключить брак – и фактически отменил действие законов штатов.

Попытки общества установить жесткие границы гражданам, желающим заключить формальный союз, были распространены и в Европе. В послевоенной Германии вплоть до 1980-х годов в ряде регионов почти невозможно был представить себе брак протестанта и католички. Такие пары сталкивались с жесточайшим общественным прессингом и могли ожидать разрыв всех связей со своими семьями. Аналогично во многих странах Европы имелось немыслимые даже для тогдашнего населения СССР запреты на развод – который также считался недопустимым преступлением против священного института семьи, подрывающим общественные устои.

В Германии разводы были фактически запрещены до 1969 года (развод разрешался только в случае доказанной супружеской измены, при этом изменивший партнер автоматически обвинялся по статье уголовного кодекса, предусматривавшей до полугода тюрьмы – и терял права на совместно нажитое имущество и на общение с детьми), в Италии до 1970 года, а в суперконсервативной Ирландии – до 1995 года. Во всех случаях законодатель апеллировал к необходимости защиты общественной морали и к особому положению семьи в социальной ткани общества.

В постели с государством

Отторжение однополых союзов полностью укладывалось в странах Запада в общий консервативный тренд. Единственная возможная модель семьи, предлагавшаяся государством, представляла собой разнополую семью, живущую в браке, который невозможно расторгнуть, при этом женщина часто не имела права работать без согласия мужа (в Германии и Франции согласие мужа на работу жены требовалось до 1960-х годов) и даже голосовать на выборах (в Швейцарии избирательное право было распространено на женщин в 1971 году). Консервативное общество подвергало остракизму даже внебрачных детей – так, одним из главных упреков со стороны христианских демократов в адрес социал-демократического кандидата на пост канцлера ФРГ Вилли Брандта был тот факт, что его мать родила его вне законного брака.

В ситуации жесткого общественного регулирования сексуальной жизни даже гетеросексуальных граждан мало кого удивляло сохранение преследований геев. В Великобритании гомосексуальные контакты являлись уголовным преступлением вплоть до 1967 года. Именно по этой статье уголовного кодекса был осужден математик Алан Тьюринг, сумевший взломать во время войны немецкие шифровальные коды, что позволило прослушивать радиосообщения нацистских кригсмарине и люфтваффе – и спасло жизни тысяч британцев. В результате уголовного преследования Тьюринг покончил с собой.

Аналогичное преследование наблюдалось и в послевоенной Германии. Здесь до конца 1960-х годов действовала нацистская редакция статьи уголовного кодекса, предусматривавшая тюремное заключение за любой гомосексуальный контакт – включая простой поцелуй. Эти законы не всегда применялись на практике, поясняет «Эксперту» Ульф Болльман, сотрудник городского архива Гамбурга. –«Например, Генрих фон Брентано, министр иностранных дел в правительстве Аденауэра и председатель парламентской фракции христианских демократов, был гей, и Аденауэр знал об этом. Но Аденауэр сказал: ‚Мне на это наплевать, пока он не пытается меня облапать’, и тема была исчерпана“. Однако если политические бонзы консервативной партии были защищены от преследования за свою гомосексуальность, обычные геи испытывали на себе всю жестокость законодательства – и даже больше. Консервативные полицейские и агрессивные молодежные банды отлично находили общий язык в преследовании гомосексуалов.

«Сразу после войны в Гамбурге действовали настоящие молодежные банды, из развлечения охотившиеся на гомосексуалов. Они нападали на геев в парках, где те обычно встречались с партнерами, избивали их – и волокли в полицию, где полицейские возбуждали уголовное дело против гея. Эта практика прекратилась только после вмешательства одного из полицейских чинов Гамбурга, возмутившегося практикой избиений», - продолжает рассказывать Ульф Болльман. Отношение к геям как к заведомым преступникам имело и вполне рациональные причины, поясняет Ульф Болльман. В условиях уголовного преследования за гомосексуальность геи были вынуждены уходить в подполье, и искать себе партнеров в полуподпольных кабаках, где часто так же собирались настоящие преступники. «Поэтому у полицейских возникала однозначная связь понятий ‚гей’ и ‚преступник’ – ведь они по опыту знали, что геев можно найти там же, где и воров, сутенеров или скупщиков краденого», - поясняет господин Болльман. Таким образом, вытеснение гей-отношений из легального поля приводило только к криминализации значительной группы населения.


Бунт у каменной стены

Именно в результате полицейской акции преследования геев как преступников, собирающихся в подпольных кабаках, родилась самая известная акция протеста гей-меньшинства. В 1960-е годы полиция Нью-Йорка регулярно устраивала облавы в кабаках, где собирались гомосексуалы – как геи, так и лесбиянки. Обычная облава выглядела так: полиция оцепляла квартал, врывалась в полутемный бар, в помещении зажигался свет. Собравшихся задерживали, проверяли их документы. Мужчин, выглядевших «не по-мужски», арестовывали. Также арестовывали и женщин, если они были одеты в мужскую одежду – и на них не было по меньшей мере трех элементов женского гардероба. Унизительная процедура установления личности повторялась то в одном, то в другом баре – и воспринималась гомосексуалами как естественная неприятность.

28 июня 1969 полиция оцепила квартал в районе Гринвич виллидж, где на улице Кристофер-стрит располагался один из небольших гей-баров «Стоунволл инн» - и начала обычную облаву. Однако случилось невиданное: собравшиеся в баре геи набросились на полицию и вытеснили полицейских из помещения. Бунт вырвался на улицу – и несколько часов в квартале проходили настоящие бои между полицейскими и геями.

Выступление в «Стоунволл инн» на Кристофер-стрит стало символом борьбы геев за право мирно собираться – и именно поэтому проходящие по миру демонстрации в поддержку прав гомосексуалов носят название СSD (Christopher Street Day, „День (событий) на Кристофер-стрит“). В европейских столицах обычная CSD-демонстрация собирает несколько сотен тысяч человек, значительная часть из которых – гетеросексуалы, поддерживавшие идею прав однополых сограждан. Так, в последние годы в Берлине в ежегодном СSD участвовало по 500-600 тыс. человек, и тысячи гетеросексуальных семей приходили на демонстрацию с детьми. Среди официальных участников CSD-демонстрации в Берлине – все основные политические партии Германии, включая консервативный Христианско-демократический союз, а также представители гей-организаций немецкой полиции, бундесвера, а также армий соседних стран.

«Чего вам еще нужно?»

Многотысячные CSD-шествия являются одновременно и праздником свершившейся либерализации гомосексуальности, и демонстрацией за окончательное уравнивание гомосексуалов и гетеросексуалов в права. В то время, как начиная с 1970-х консервативная часть европейского общества полагала, что гомосексуалы должны быть счастливы от одного факта прекращения открытых преследований, либеральные граждане не были готова мириться с тем, что значительной части населения – от 2% до 7% жителей страны – приходится фактически вести двойную жизнь: не распространяясь о своей ориентации на работе, не имея возможности даже сказать коллегам «я поехал в отпуск с бойфрендом» или поставить на стол фотографию любимого человека.

«В некоторых исследованиях это называется ‚проблемой чулана’. Когда у общества нет знаний и нет языка, чтобы говорить о сексуальности, общество испытывает дискомфорт. Общество пытается элиминировать эту проблему, люди не сразу дозревают до того, чтобы интегрировать меньшинства в мейнстрим. Вместо этого общество говорит: занимайтесь тем, чем хотите, но только так, чтобы мы этого не видели. Конечно, это абсолютно несоразмерный подход», - говорит «Эксперту» Лариса Бельцер-Лисюткина, гендерный социолог и доцент Свободного университета Берлина.

Борьба за легализацию однополых партнерств по сути была борьбой за элементарные гражданские права, имеющиеся у разнополых партнеров. Точно так же, как и гетеросексуальные пары, гомосексуалы хотели получить возможность не свидетельствовать против своего супруга в суде, посещать его в больнице, наследовать имущество или участвовать в совместных сделках.

«Мне известны истории, когда родители гея не допускали его многолетнего фактического мужа на похороны, говоря, что тот не имеет никакого отношения к их сыну. Или когда в случае комы человека решение о медицинском вмешательстве принимал не его фактический муж, а опять же родители – потому что, с точки зрения закона, мужа как бы и не существовало», - поясняет Давид Бергер.

Вплоть до 2013 года немецкие гей-пары не могли пользоваться льготами налогообложения, полагавшимися разнополым бракам. Консервативные немецкие депутаты аргументировали это тем, что гетеросексуальный брак служит деторождению, воспроизводству рабочей силы, и потому поддерживается государством. При этом никто из консерваторов не мог объяснить, почему Ангела Меркель, живущая со своим мужем во втором бездетном браке, может пользоваться налоговыми льготами, а пара лесбиянок, воспитывающая четверых детей, рожденных от доноров спермы – не получает налоговой поддержки. Только решение конституционного суда Германии разрешило ситуацию в пользу однополых союзов – хотя депутаты-консерваторы и заявили, что в душе продолжают считать себя правыми.


Два папы и две мамы

Именно вопрос воспитания гей-парами детей до сих пор остается самым острым в тех странах, где однополые союзы еще не легализованы. Между тем, в странах, где гей-браки существуют, он практически не стоит. Гомосексуальные пары могут свободно усыновлять детей или (если речь идет о лесбийских парах) рожать собственных. В Германии, где гей-пары могут заключать только гражданские партнерства, второй партнер может усыновлять биологического ребенка своего мужа или своей жены. «Я уверен, что уже при нынешнем правительстве однополые партнерства получат и последнее право – совместного усыновления чужого ребенка», - говорит Давид Бергер.

Страхи консерваторов, что усыновленный таким образом ребенок будет испытывать невероятный стресс и получит проблемы с идентификацией своей сексуальной ориентации, оказались беспочвенными. Сегодня в Германии имеется не менее 30 тыс. зарегистрированных однополых союзов, в которых воспитывается не менее 16 тыс. детей и подростков. Согласно отчету немецкого министерства юстиции «Жизненная ситуация детей в однополых партнерствах» (ссылка на перевод отчета - quarteera.de/blog/odnopolye), наличие двух пап или двух мам никак не сказывается на развитии детей.

«Результаты исследования показывают, что дети и подростки, растущие в однополых семьях, развиваются так же хорошо, как и дети из других типов семей. Вне зависимости от типа семьи на детей оказывают влияние одинаковые факторы. Решающую роль для развития детей играет не структура семьи, а качество внутрисемейных отношений. В результате исследования доказано, что для развития ребенка и подростка неважно, воспитывается ли он родителем-одиночкой, двумя матерями, двумя отцами или отцом и матерью – а то, насколько качественны отношения внутри семьи», - говорится в заключении исследования.

«Собственные дети или усыновленные дети, растущие в однополых женских или однополых мужских союзах, показывают то же самое развитие, что и дети в гетеросексуальных семьях – из них одинаково часто вырастают гетеросексуалы», - подтверждает профессор Эрвин Хеберле. В исследовании, подготовленном в этом году Американской социологической ассоциацией по требование американского Верховного суда, рассматривавшего вопрос влияния однополого характера пар на благополучие детей, также прямо говорилось: «дети однополых родителей развиваются так же, как и дети родителей противоположного пола».

Единственным исследованием, якобы показывающим проблемы, неизбежно возникающие у детей, растущих в однополых семьях, является исследование ученого Техасского университета Марка Регнеруса. Именно на это исследование опирался депутат российской Госдумы Алексей Журавлев, подготовивший поправку в семейный кодекс, позволяющую забирать детей у родителей-гомосексуалов. Между тем, сам автор исследования был возмущен такой интерпретацией своей работы. «В то время как мое исследование выявило различия между достигшими взрослого возраста детьми, выросшими в разных типах семей — в том числе тех, где у одного или обоих родителей были партнеры своего пола, — предлагать отлучение ребенка от биологических родителей на основе этих данных значит зайти далеко за пределы моего труда. Наоборот, едва ли не единственный ясный вывод из моих исследований — это то, что детям вредит семейная нестабильность. Предложение создать еще большую нестабильность законодательным порядком извращает саму суть исследования, на которое опирается», - заявил Регнерус в интервью журналу GQ.

Травма под предлогом защиты

Между тем, именно на неверной интерпретации исследований базируются законы, ограждающие подростков от научной информации о сексуальности. «Законы, якобы защищающие детей от гомосексуальной пропаганды, на самом деле работают против детей», - говорит «Эксперту» Наталья Цымбалова, лидер петербургской общественной организации «Альянс гетеросексуалов за равноправие ЛГБТ» (ЛГБТ – это лесбиянки, геи, бисексуалы и трансгендеры). По наблюдениям госпожи Цымбаловой, уже принятые поправки в закон о защите детей от так называемой пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений на деле оставляют подростков, начинающих осознавать свою гомосексуальность, беззащитными перед гомофобным обществом.

«Теперь ни учитель, ни школьный психолог не могут сказать подростку-гею, что с ним все в порядке. Те, кто решатся это сделать, рискуют быть оштрафованными или уволенными. А подросток оказывается предоставленным самому себе, на него льется одна гомофобная информация, и он начинает думать – что же, я действительно больной, чудовище, извращенец? В результате может произойти все что угодно, вплоть до самоубийства», - говорит Наталья Цымбалова. С другой стороны, по словам гражданской активистки, в российских школах уже есть случаи увольнения учителей за их сексуальную ориентацию. «Например, в Магнитогорске уволили одну молодую учительницу только за то, что она написала в комментарии в интернет-дискуссии, что она относится к ЛГБТ. Против нее развязала травлю гомофобная группировка, а руководство школы и местного управления образования рассудило по принципу: нет человека – нет проблемы. Ее вынудили уволиться, и она уехала из города. Похожая история случилась с гей-активистом из Хабаровска: его выдавили из школы и вуза, где он преподавал», - говорит госпожа Цымбалова.

Впрочем, увольнение сотрудников за гомосексуальность – не только российский феномен, говорит Давид Бергер. В Германии, где работники частых и государственных компаний не могут подвергаться дискриминации за свою сексуальную ориентацию, сотрудники компаний, принадлежащих церкви, лишены такой защиты. «Католическая церковь является крупнейшим работодателем в социальной сфере Германии. Детские сады, дома престарелых, больницы и другие учреждения управляются церковью, хотя финансирование осуществляется за счет налогоплательщиков. Церковь получает деньги от государства, но вольна увольнять сотрудников по своему усмотрению. Это следствие конкордата, заключенного нацистами с Ватиканом в 1933 году», - говорит господин Бергер. – «Известны случаи, когда мгновенно была уволена даже уборщица в детском саду – только за то, что заключила гражданское партнерство с женщиной. Она вообще никогда не общалась с детьми, она убирала детский сад в ночную смену. Но ее уволили – и она не может работать ни в одном церковном детском саду. А речь идет о мозельском регионе, где ближайший не-церковные детский сад – в семидесяти километрах. Это прямое нарушение прав работника, но власти ничего не могут с этим поделать, так как церковь автономна».


Под крылом проповедников

Схожесть подходов в дискриминации геев в России и в западных церковных структурах неслучайна, уверен теолог. По мнению Давида Бергера, не последнюю роль в разработке российского антигейского законодательства сыграли западные религиозные активисты. «Я знаю, что еще в 2005-м году папский нунций встретился с представителями российского правительства. Это было сразу после первой попытки провести в Москве гей-парад. Тогда небольшая демонстрация была разогнана ОМОНом. Так вот, нунций сказал русским: ‚Если вы не хотите, чтобы у вас такое было каждый год, вам надо запретить гей-пропаганду’. Я не утверждаю, что это был единственный или главный фактор, но католическая церковь сыграла свою роль в возникновении этой идеи в России», - говорит Давид Бергер.

Влияние западных проповедников на формирование российского гомофобного дискурса может оказаться и более масштабным, чем единственный визит папского нунция. Так, один из лидеров американского гомофобного радикального религиозного движения Брайн Браун посещал Россию в июне этого года во время обсуждения в Госдуме законов о запрете так называемой гомосексуальной пропаганды. Брайн встретился с главой думского комитета по делам семьи Еленой Мизулиной и призвал ее ужесточить политику усыновления детей под предлогом борьбы с гомосексуалами. Тогда же в думу приехали религиозные эмиссары и от французского гомофобного движения – например, с Еленой Мизулиной встречался президент ассоциации «Католическое движение семей» Франсуа Легрие. Проиграв битву против однополых браков у себя на родине, французские гомофобы выиграли выездное сражение в России – убедив госдуму запретить иностранное усыновление под предлогом борьбы с гомосексуальной пропагандой.

Кооперация российских парламентариев с западными проповедниками может стать серьезной опасностью для российской государственности. Пытаясь найти союзников по гомофобной риторике, российские политики попадают в объятия политических маргиналов и радикалов, часто придерживающихся теорий заговора – и, замечая это или нет, попадают под их влияние. Так, в июле Елена Мизулина и ее первый зам Ольга Баталина посетили Париж, где участвовали в заседании круглого стола основанного Россией во Франции Института демократии и сотрудничества. Круглый стол был посвящен вопросам «снижения семейных ценностей в Европе». Как следует из пресс-релиза Института, одна из выступавших французских участниц, лидер карликовой консервативной Партии христианских демократов Кристин Бутен без обиняков заявила, что «однополые браки – один из инструментов для установления тоталитарного режима» - что не вызвало никаких возражений со стороны российских участниц.

В ноябре Елену Мизулину ждут на другой конференции. В немецком Лейпциге она должна принять участие в конференции по вопросам спасения европейских семей. Организатор конференции – скандальный немецкий публицист Юрген Эльзессер, прославившийся своими радикальными высказываниями. Один из лидеров неонацистской партии НДПГ Юрген Ганзель с благодарностью отозвался на сайте НДПГ об Эльзессере как о «человеке, наводящем мосты с НДПГ». Среди других звездных участников конференции – бывшая телемодератор Ева Херманн, сотрудничающая последние годы с радикальными католическими изданиями. Она, в частности, так прокомментировала в 2010 году трагическую гибель более двух десятков молодых людей в давке на музыкальном фестивале в Дуйсбурге: «Сексуальная и наркотическая оргия лав-парада. Множество погибших в дуйсбургском содоме и гоморре. … Вчерашний день поставил официальную точку в этой ‚самой крутой вечеринке мира’! Видимо в дело вмешались совсем другие силы, чтобы поставить наконец предел бесстыдному разгулу». Очевидно, что среди таких комментаторов вряд ли найдется кто-то, кто сможет сказать российским политикам что-то иное кроме призывов активней бороться с мировым заговором противников традиционных семей.

«Для либерализации общества очень важно, чтобы геев поддерживали обычные граждане-гетеросексуалы. Гетеросексуалы защищают права геев не столько потому, что они хотят защищать именно геев. Важный мотив – это то, что гетеросексуалы понимают: атака на права геев это фронтальная атака на права всех граждан общества. Гетеросексуалы говорят властям: послушайте, если вы хотите нас убедить в том, что вы защищаете ценности общества, в котором мы живем, то мы хотим вам сказать, что, преследуя геев, вы подрываете ценности нашего свободного демократического общества с его уважением к личности. Любое общество боится откатиться назад, во времена несвободы и преследования. Атака на права геев может начать такой откат, и гетеросексуалы это понимают», - говорит Давид Бергер. В условиях современного российского законодательства ожидать массового выступления гетеросексуалов в подержку геев и лесбиянок не приходится.

Сергей Сумленый
Берлин, октябрь 2013

Известный новосибирский гей-активист, предприниматель и друг Qвартиры Булат Барантаев зарегистрировался кандидатом на российские выборы. Ваня Кильбер поговорил с ним о политике, фетишах и шансах на победу.